Когда Елена Степановна шла через дачный поселок к станции, она всегда любовалась растущей в чужом саду удивительной розой. Однажды женщина увидела, как незнакомый седенький старичок рыхлит землю вокруг растения.
Елена Степановна собралась с духом и крикнула через забор:
— Вы уж простите, но как эта роза называется? Что за сорт?
Старичок вздрогнул от неожиданности и повернулся к Елене Степановне.
— Редкий это сорт, французский, а называется он «Графиня Прасковья Уварова».
Елена Степановна в задумчивости шла к электричке:
— Бывает же такое: роза — графиня…
Графиня Прасковья Уварова (Щербатова) (1840-1924)
Сорт чайной розы «Графиня Уварова» заказал знаменитому французскому селекционеру Жаку Жюльену Марготтену русский граф для своей жены, когда они проводили медовый месяц в Европе.
Будущая графиня Уварова родилась в семье князя Сергея Александровича Щербатова, знатока изящных искусств и мецената. Все его девять детей получили прекрасное образование. Прасковья училась музыке у Николая Рубинштейна, а живописью с ней занимался Алексей Саврасов.
Когда девушке исполнилось восемнадцать, родители вывезли ее в свет. В то время в Москве блистало немало признанных красавиц, но Прасковья в первый же вечер затмила всех. Хотя сохранившиеся изображения Прасковьи не передают ее юношеского очарования.
«Не похожа. Была гораздо лучше!» — писала на обороте своих портретов Прасковья.
И, видимо, была абсолютно права, ведь она производила незабываемое впечатление на пылких кавалеров.
— Думал, будет скучно у Рюминых, но увидел ее и стал весел! — записал в дневнике граф Лев Николаевич Толстой. С того дня в свете шептались, что граф влюблен в Прасковью без памяти.
— У него с «чердаком» было всегда не в порядке, — саркастически отметила в дневнике Прасковья, но вскоре увлеклась беседами с графом.
За разговорами они пропускали одну мазурку за другой. Тогда излюбленной темой юной Прасковьи было неравенство между сословиями.
— Хорошо ли нам вести богатый образ жизни? Что думают о нас бедные люди? — спрашивала она Толстого.
В те дни Толстой, уже известный писатель, искал прототипы для персонажей романа «Анна Каренина». Внешний облик Прасковьи он подарил Кити Щербацкой.
«Платье не теснило нигде, розовые туфли на высоких выгнутых каблуках не жали, а веселили ножку. Густые косы белокурых волос держались как свои на маленькой головке. Черная бархотка медальона особенно нежно окружала ее шею…. Глаза блестели, и румяные губы не могли не улыбаться от сознания своей привлекательности».
Но жизни литературного персонажа и его прототипа оказались совершенно разными. Лев Толстой не мог тогда и предположить, что эта очаровательная кокетка однажды станет известным на всю Европу археологом.
А все началось с зимы 1859 года, когда Прасковья встретила графа Алексея Уварова, известного ученого. Его отец оставил огромное состояние, которое Алексей тратил на экспедиции и научные исследования. Он был старше Прасковьи на пятнадцать лет, терпеть не мог балы, да и всю светскую жизнь в целом. Прасковья полюбила этого серьезного человека.
Граф Алексей Сергеевич Уваров
«Я не могла не увлечься светлой личностью графа, его всесторонним образованием, его отзывчивостью ко всему хорошему и доброму и его любовью к искусству и науке».
— Его отца ненавидел Пушкин, — сообщили родители Прасковье, когда дело зашло о замужестве/ — Говорят, старший Уваров был замешан в интригах, приведших к той роковой дуэли!
Родители Прасковьи боготворили Пушкина и, как реликвию, хранили его автограф.
Младший Уваров сумел убедить их, что не во всем разделяет взгляды покойного отца и преклоняется перед памятью великого поэта. Разногласия были исчерпаны, и вскоре состоялась свадьба.
Средства позволяли Уваровым отправиться в долгое свадебное путешествие. Именно тогда Алексей Уваров привил своей жене страсть к археологии.
«Передо мной открылся совершенно новый, чудный мир, с новыми взглядами не только на историю и искусство, но, откровенно говоря, и на всю жизнь. Стали близки и понятны занятия мужа, его увлечения».
В России середины 19 века археология как наука находилась в стадии зарождения. Археологи действовали наугад, путем проб и ошибок. В процессе раскопок нередко повреждались и даже уничтожались исторические ценности. Экспедиции, организованные графом Уваровым, не стали исключением.
Граф вел раскопки курганов Ярославской губернии и рассчитал, что если на раскопку одного кургана отвести полтора рабочих дня, то за один сезон можно разрыть более сотни. Надо ли говорить, что при такой скорости многие артефакты терялись и не попадали в опись. Уваров постепенно пришел к необходимости разработки системного подхода к раскопкам. Прасковья во всем помогала ему, пронумеровывала и зарисовывала археологические находки. Она перечитала множество исторических книг, забросив женские романы.
Муж относился к ее увлечению археологией двойственно. С одной стороны, он с благодарностью принимал ее помощь. Однажды, получив в Европе памятную медаль, граф подарил ее жене, выгравировав надпись: «Любимому сотруднику».
С другой стороны, он ограничивал рамки ее деятельности и не разрешал присутствовать на заседаниях в Академии наук.
— Не женское это дело, — утверждал археолог и с улыбкой цитировал Пушкина:
Не дай мне Бог сойтись на бале,
Иль у подъезда, на крыльце
С семинаристом в желтой шали
Или с академиком в чепце!
Прасковья не обижалась. К тому же, она была слишком занята домашними делами. У нее, один за другим, родились семеро детей. В 1861 году, в связи с отменой крепостного права, появилась необходимость изменить статус 16 тысяч принадлежавших Уваровым крестьян. И эта задача свалилась на плечи Прасковьи, пока муж пропадал в экспедициях.
Его работа была очень плодотворной — Уваров организовал Московское археологическое общество, учредил Уваровские археологические премии, руководил отделом русской и славянской археологии Академии наук.
В 1883 году, при поддержке только что взошедшего на престол императора Александра Третьего, Уваров основал Исторический музей в Москве.
Через год после этого знаменательно события, археолог вернулся из Ярославской губернии совершенно разбитым и уставшим. Во сне он бормотал про черепа и идолов. Прасковья не на шутку перепугалась, и все выспрашивала у мужа, что же с ним произошло на раскопках. Он нехотя обмолвился о том, как его группа вскрыла большой курган, считавшийся «проклятым». И рассказал про фигурку человечка, найденного в нем. Ученые не смогли решить, что обозначала статуэтка — была ли она детской игрушкой, или изображением божества. Местные жители с опаской подходили к разрытому захоронению, повторяя:
— Нехорошо это, нехорошо…
Прасковья вызвала доктора, и тот не нашел у Алексея серьезной болезни. Но граф слабел с каждым днем, и 29 декабря 1884 года скончался.
Прасковья была убита горем. Коллеги покойного мужа пытались ее поддержать, отвлечь, рассказывая об интереснейших проектах Уварова, которые он не успел реализовать. Из разговоров Прасковья поняла, что граф не оставил преемника, который мог бы заменить его на всех высоких постах. К тому моменту, их дети уже выросли и стали самостоятельными людьми. У Прасковьи появилась возможность посвятить себя науке. Она с головой окунается в начатые Уваровым исследования и добивается невиданного доселе результата. Уварова отправляется в экспедиции на Кавказ и привозит уникальную коллекцию артефактов, пишет статьи, борется за сохранение памятников старины.
Она становится председателем Московского археологического общества и профессором нескольких Европейских университетов.
В 1895 году Прасковью Уварову избрали почетным членом Императорской академии наук. До нее это звание носила всего одна женщина — Софья Ковалевская.
Многие ученые обращались к ней за помощью. В то время молодой историк Иван Цветаев, будущий отец знаменитой поэтессы, продвигал идею создания музея Изящных искусств, ныне — музея имени Пушкина.
— На таких чудаках мир держится! — сказала про него Прасковья и приложила все возможные усилия, чтобы Цветаев реализовал свою идею. Она стала знаменитостью — и в России и в Европе. Зная ее любовь к цветам, бельгийские селекционеры создали в ее честь еще один сорт розы, названный «Принцесса Уварова». Она славилась и как ученый, и как меценат — собственную коллекцию археологических находок Уварова подарила московскому Историческому музею. Вместе с дочерьми Прасковья организовывала школы для крестьян и за свой счет ремонтировала дома бедняков в окрестностях своего имения.
Каждый год, вплоть до октября 1917-го, Прасковья организовывала съезды Московского Археологического общества. В 1918 году она поняла, что в новой России ей оставаться слишком опасно.
Прасковья уехала в Словению и провела там остаток жизни в заботах о многочисленных внуках. Ее последние годы омрачились известиями с Родины — Археологическое общество прекратило свое существование, бесценные экспонаты разворовывались или продавались за пределы России.
Несмотря на пережитые трудности, Прасковья отличалась отменным здоровьем и умерла в возрасте 84 лет.
Роза «Графиня Уварова»
Советские ученые подвергли сомнению ценность открытий, сделанных Алексеем и Прасковьей Уваровыми. Но время все поставило на свои места. Областные музеи, созданные графиней, до сих пор принимают посетителей. Каждый год в Муроме на Пасхальной неделе проходят ставшие уже традиционными уваровские чтения. На них вспоминают слова академика Соболевского:
«Едва ли скоро мы увидим опять такого деятеля — бескорыстного, энергичного, преданного науке до самопожертвования, талантливого, как графиня Прасковья Уварова. Память о ней среди ученых будет жить долго».
Весной по всей Европе расцветают розы, названные в честь этой удивительной женщины.
Источник: izbrannoe.com
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
