Я давно собирался съездить посмотреть на бретонский замок Кериоле. Много слышал про эту архитектурную «folie russe», экзотичную для тамошних краев. Съездил — и не пожалел. Теперь расскажу вам сказку.
Давным-давно, а если точнее в 60-х годах 19 века, сумасбродная русская барыня выстроила в Финистере, суровом и скудном рыбацком крае, чудо-замок.
Получился шибающий по мозгам «ёрш» из неоготики, бретонского фольклора и романтизма, увенчанный русским медведем на крыше, который тоскливо глядит на восток, в сторону России-матушки.
Нынешний вид замка дает слабое представление о былом роскошестве. Все декоративные элементы когда-то были цвета небесной лазури, а лилии и звезды сверкали позолотой. Современники прямо-таки очумевали, когда видели это варварское великолепие среди монохромного лесного пейзажа.
История замка Кериоле — это вариация на тему купринского рассказа «Белый пудель». Помните? «Хочу собаку! Трилли хочет собаку!».
Жила-была великосветская дама, вдовствующая княгиня Зинаида Юсупова, née Нарышкина (1803 — 1893). И всё у нее в жизни всегда было очень хорошо, и ни в чем никогда ей не было отказу. Родилась она с золотой ложкой во рту, с детства как сыр в масле каталась, долго-предолго жила-поживала и добро проживала, но добра было столько, что и за девяносто лет Зинаида Ивановна его растранжирить не смогла.
И вот повстречался ей в Париже красавец-француз. Она — княгиня почти что царской крови, он — плебей; ей уже пятьдесят семь, ему — тридцать два. Однако Трилли заголосил: «Хочу собаку!» И всё покорилось.
Красавец Шарль не устоял перед соблазнами, которые сулил ему этот мезальянс. Зинаида Ивановна купила жениху видную должность и аж два аристократических титула — графа и маркиза — с кучей знатных предков впридачу.
Это липовые предки графа-маркиза в Рыцарском зале замка
Свой трофей ее сиятельство заперла в бретонской глуши, для чего и было выстроено любовное гнездышко. Судя по старинным снимкам, интерьеры замка были еще пышнее экстерьера, однако от них мало что сохранилось. Почему — объясню чуть позже.
На парадном фасаде красуется герб Нарышкиных, хотя после двух браков можно было бы так уж не кичиться своей девичьей фамилией. Узнав, что я из России, экскурсовод попросила меня перевести девиз.Не без труда я разобрал, что над гербом высечено «При той»
Я предположил, что невразумительная формула может выражать генеалогическое почтение к самой знаменитой представительнице рода царице Наталье Кирилловне. Мол, мы все, Нарышкины, ютимся охвостьем При Той, Которая Родила Великого Петра.
Во время первой половины экскурсии, пока нам рассказывали об экстравагантных тратах и выходках princesse russe, я не раз ловил на себе почтительные взгляды французской группы.
Должно быть, давая согласие на брак, бравый молодец думал: «Ну сколько ей осталось?». Но старушка, естественно, пережила своего принца-шармана и поплакала на его похоронах. Потом пожила еще и наконец отдала Богу душу, сделав напоследок департаменту типично аристократический подарок: завещала Кериоле бретонцам, однако с массой занудных условий и ограничений — и то с поместьем делать нельзя, и это.
Сменились эпохи, прошли мировые войны, началась гонка ядерных вооружений.
Однажды правнук Зинаиды Ивановны, затравленный кредиторами Феликс Юсупов (l’assassin de Raspoutine, подняла палец экскурсоводша, и вся группа закивала) вспомнил, что была у него какая-то полоумная прабабка, а у прабабки был какой-то полоумный, но дорогущий замок.
«Хочу собаку!» — сказал Трилли. К тому времени русский Дориан Грей был уже не похож на знаменитый портрет кисти Серова.
Разумеется, экспертиза установила, что через 60 лет после смерти княгини никто уже не помнит ни про какое завещание. Что-то из коллекций переправлено в местные музеи, что-то в парке изменено.
Вознегодовав на такое кощунство, Юсупов подал в суд и после многолетней тяжбы отобрал у департамента замок, получив еще и солидный штраф.
Сразу же вслед за этим, наплевав на плебейские условности (вот он, истинный аристократизм!), бережный хранитель священной прабабушкиной памяти распродал весь интерьер и вообще всё, что только было возможно. Умудрился даже загнать ближайшему муниципалитету старинный колодец из замкового двора — на вывоз. Всю землю разделил на участки и выставил на торги. Потом объявил, что в архитектурном смысле Кериоле — жуткая безвкусица (мне, честно говоря, тоже так показалось) и продал обобранную постройку под гостиницу.
В этом месте экскурсии я начал ежиться — теперь вся французская группа смотрела на меня с русофобско-санкюлотским гневом, как будто я и был тот самый князь Юсупов граф Сумароков-Эльстон.
И побрел я прочь, пока все не запели: «Аристократов на фонарь!».
Всё оглядывался на замок, и в своем обветшавшем виде он вдруг показался мне трогательным и прекрасным, как райская птица, по нелепой случайности залетевшая в чужой серый край и растерявшая там свои лазоревые перья.
Источник: izbrannoe.com
Понравилась статья? Поделитесь с друзьями на Facebook:
